Тирания может трансформировать нас по своему образу и подобию тысячью коварными способами. Даже когда мы боремся с ней. (English, Hungarian)
«Никогда не реагируйте на зло так, чтобы в результате оно стало сильнее», — сказала Симона Вейль, французский философ и мистик. Истинное значение этих слов раскрывается только тем, кто никогда не перестает заниматься самоанализом своих душ. На самом деле, зло редко появляется перед нами в полной экипировке, как рогатый и парнокопытный дьявол, которого открыто можно вызвать на дуэль. В большинстве случаев зло входит в нашу жизнь медленно, коварно и грациозно.
«Воображаемое зло – романтичное и разноплановое; настоящее зло – мрачное, однообразное, бесплодное и скучное», — говорит Вейль. Оно способно трансформировать нас по своему образу и подобию, даже когда мы это не видим. Мы часто верим, что все еще боремся против зла, а зло уже вторглось в наши сердца и повседневную жизнь. Пока мы пытаемся противостоять Злу, мы на самом деле кормим его.
Как писал русский поэт Иосиф Бродский: «Жизнь так устроена, что то, что мы называем Злом, поистине вездесуще, хотя бы потому, что прикрывается личиной добра. Оно никогда не входит в дом с приветственным возгласом: «Здорово, приятель! Я — зло»». Ни добрый характер, ни хитрый расчет не мешают ему проникнуть в нашу жизнь.
То же самое с тиранией. Тирания не так ужасает, когда она открыто представлена во всей полноте, как говорит Оруэлл: сапог на человеческом лице. Самое страшное, это когда тирания незаметно вторгается на фабрику, в офис, больницу, школу, гостиную и спальню с доброжелательной улыбкой на лице.
Первые изменения, кажется, далеки от нашей повседневной жизни. Законы, институты и лозунги. Нежелательные меньшинства обвиняются во всех социальных бедах. Границы публичного дискурса расширяются с каждым днем. Да, эти изменения могут нас удивить. Мы можем даже выйти на улицы в знак протеста, в зависимости от нашего темперамента.
Но скоро настанет день, когда мы проснемся и осознаем, что нас больше не беспокоит поток лжи, изливающейся на нас со всех сторон. С плакатов на улице, из статей в прессе и из постов в социальных сетях. На трамвае, на рабочем месте и в магазине. Это становится обычным. Нормально, ну а что здесь такого, это просто часть политического ландшафта. Мы даже не замечаем этого, и это настолько укореняется в каждой клетке нашего сознания и в каждом миллиметре нашей кожи, что мы воспринимаем это уже как само собой разумеющееся, как пот в жару или давку в автобусе. Неудобно, неприятно, но мы научились с этим жить.
И в этой точке только один шаг отделяет нас от маленьких или больших компромиссов с тиранией. «Я бы не хотел об этом говорить». «Я лучше посмотрю в другую сторону». «Я не собираюсь публиковать эту статью, потому что у меня могут быть проблемы». «Это возможно, но только не в моем положении». И в конце концов мы не просто терпим что-то, а делаем это. «Почему бы и нет, если не я, тогда кто-нибудь еще это сделает. Я просто маленький винтик в машине. Я просто делаю свою работу. У меня есть семья, которую нужно кормить, я не могу думать обо всем этом».
Примо Леви прав — да, монстры существуют, но их слишком мало, чтобы быть по-настоящему опасными. Более опасны простые люди, чиновники, готовые верить и действовать, не задавая вопросов. Или те, кто может просто смотреть в другую сторону, когда другие действуют без вопросов.
Те, кого не могут сломить угрозы, покупаются лестью. Ученый, главный герой романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», смело отстаивает научную правду, пока ему угрожает власть, но неожиданно идет на сотрудничество с ней после личного звонка товарища Сталина, который поздравляет его с работой. Сколько людей поступили так же в результате предложения работы, вознаграждения и контракта? Есть те, кого можно принудить к рабству медовыми сотами вместо кнута.
И, конечно, многие люди занимают нейтральную позицию. Они говорят, что выше всей этой политической грязи. И это один из самых лицемерных поступков. Как сказал Эли Визель: «Нейтралитет всегда помогает угнетателям, а не угнетенным». Молчание поощряет мучителя, а не замученного. Во время тирании нет нейтралитета.
А те, кто борются с тиранией? Мятежники, воины? Они часто обманывают мир — и даже самих себя — что они полностью противостоят искушениям тирании. И все же одно из самых отвратительных качеств тирании заключается в том, что она может превратить нас в свой собственный образ, даже когда мы сражаемся с ним. Мы не понимаем, что, когда мы боремся против власти, наше лицо отражает искаженную улыбку зла. Когда вы сражаетесь с монстрами, вы легко можете стать им.
Хотя мы задаемся вопросом, как это возможно, что эти миллионы людей, обманутых тиранией, не могут увидеть гигантский пузырь лжи, который закрывает реальность — мы не понимаем, что часто создаем вокруг себя такой же большой пузырь иллюзий.
По словам Иосифа Бродского, зло укореняется, когда один человек начинает думать, что он лучше другого. Мы развиваем параноидальные иллюзии, мы впадаем в подозрения и отчаяние. Шум битвы делает нас глухими к истине. В ненависти к тирану наши сердца ожесточаются от любви и сострадания. И вот круг замкнулся. Строка венгерского поэта Дьюлы Иллиеса исполнена: «Где тирания, ты сам тирания».
И еще: et lux in tenebris lucet. Свет сияет во тьме. Ханна Арендт говорит, что человечество и братство проявляются в своей самой чистой форме в самые мрачные исторические моменты, среди самых преследуемых людей.
Вацлав Гавел прав, что тирания основана на иллюзии угнетенных в том, что не имеет значения, что они делают. Что они незначительны. Тирания не требует, чтобы мы верили в ложь всем своим сердцем — достаточно, если мы примем ложь как реальность. И поэтому мы становимся частью лжи. По словам Гавела, сила бессильных заключается в том, что они не хотят жить во лжи, они не хотят становиться частью политического ландшафта. Они хотят жить в истине. Они не идут сражаться против зла в сияющих доспехах с освященным мечом, но они ищут зло в банальности повседневной рутины. Вопреки анонимности, бесчеловечной и безличной силе, мы должны вновь обрести доверие, надежду, открытость, ответственность, солидарность и любовь. Это чертовски сложно, но все зависит от этого.
Петер Шароши
Перевод на русский
Александр Левин
